Чем больше учился человек, тем неразумнее он чаще всего бывает (с)
Вчера я дочитала "Книгу смеха и забвения" и разрывалась между благодарностью и желанием убить Кундеру. Нет, сначала меня еще мучил вопрос, жив ли он до сих пор, но оказалось, что жив, и это позволило мне вернуться к первым двум вариантам.
Я мало что знаю о нем самом, кроме того, что он, чех по рождению, живет во Франции и ненавидит Россию как минимум с тех пор, как русские танки въехали в Чехию — во всяком случае, эта тема в книге идет непрерывным фоном, ее там не меньше, чем секса.
Но есть у Кундеры цепляющие мысли. Например, о двух видах смеха — ангельском и дьявольском — оба из которых хороши, когда уместны — и наоборот. О забвении в масштабах нации и личной жизни отдельного человека. О любви телесной и духовной. О писательстве и графомании... И вот на это стоило бы обратить внимание всем, кто хочет писать. Для меня это были особенно неприятные отрывки — наверное, потому что в них много правды.
Кстати, об этом. Перед Кундерой я прочитала "Балаган, или Конец одиночеству" Воннегута, и сдается мне, что именно там я подцепила начало той же, в сущности, мысли: большинство людей (а их действительно много) пишут из эгоистического стремления выразить себя и донести свое "я" до как можно большего числа других индивидуумов. Однако это вовсе не означает попытку дать что-то другим. Воннегут формулирует это прямо: тот, кто пишет книгу, уходит от мира и замыкается в своем одиночестве. И если бы все стали писателями, это был бы мир, в котором каждый живет сам по себе и для себя.
Есть в этом что-то ужасное.
Я мало что знаю о нем самом, кроме того, что он, чех по рождению, живет во Франции и ненавидит Россию как минимум с тех пор, как русские танки въехали в Чехию — во всяком случае, эта тема в книге идет непрерывным фоном, ее там не меньше, чем секса.
Но есть у Кундеры цепляющие мысли. Например, о двух видах смеха — ангельском и дьявольском — оба из которых хороши, когда уместны — и наоборот. О забвении в масштабах нации и личной жизни отдельного человека. О любви телесной и духовной. О писательстве и графомании... И вот на это стоило бы обратить внимание всем, кто хочет писать. Для меня это были особенно неприятные отрывки — наверное, потому что в них много правды.
Кстати, об этом. Перед Кундерой я прочитала "Балаган, или Конец одиночеству" Воннегута, и сдается мне, что именно там я подцепила начало той же, в сущности, мысли: большинство людей (а их действительно много) пишут из эгоистического стремления выразить себя и донести свое "я" до как можно большего числа других индивидуумов. Однако это вовсе не означает попытку дать что-то другим. Воннегут формулирует это прямо: тот, кто пишет книгу, уходит от мира и замыкается в своем одиночестве. И если бы все стали писателями, это был бы мир, в котором каждый живет сам по себе и для себя.
Есть в этом что-то ужасное.
-
-
20.12.2016 в 20:38а благодарность за что?
тот, кто пишет книгу, уходит от мира и замыкается в своем одиночестве. И если бы все стали писателями, это был бы мир, в котором каждый живет сам по себе и для себя
а мир такой и есть. не только писатели живут для себя. и не обязательно писатели живут для себя. у Шмемана и Флоренского есть интересные рассуждения о таланте и гении.
Гениальность - служение, которое обычно ударяет по своему носителю. Гения признают после его смерти.
Талант - совсем другое. Проще говоря - способности, которые при должном уме обычно используются на пользу хозяину.
И многие писатели/поэты отвергали свой гений, не желая быть распятым для других. Но не все)
-
-
23.12.2016 в 08:34а благодарность за что?
За то, что есть над чем подумать)
а мир такой и есть. не только писатели живут для себя.
Почти все живут для себя, но не у всех есть такое хорошее оправдание, как у писателей)
Гениальность - служение, которое обычно ударяет по своему носителю.
Я вот о чем задумалась... Ты знаешь хоть одного гения со счастливой судьбой?
Хотя, наверное, тут еще вопрос в том, что считать за счастье...
-
-
23.12.2016 в 11:52нет. я тебе об этом и говорю)
я не помню, кого приводил в пример Флоренский, но Шмеман например так разделял:
гении: Пушкин, Достоевский
таланты: Цветаева, Набоков - это из тех, кого помню.
Причем про Набокова у него много, в той связи, что Набоков мог бы стать гением, но не захотел.