Вчера я дочитала "Книгу смеха и забвения" и разрывалась между благодарностью и желанием убить Кундеру. Нет, сначала меня еще мучил вопрос, жив ли он до сих пор, но оказалось, что жив, и это позволило мне вернуться к первым двум вариантам.

Я мало что знаю о нем самом, кроме того, что он, чех по рождению, живет во Франции и ненавидит Россию как минимум с тех пор, как русские танки въехали в Чехию — во всяком случае, эта тема в книге идет непрерывным фоном, ее там не меньше, чем секса.

Но есть у Кундеры цепляющие мысли. Например, о двух видах смеха — ангельском и дьявольском — оба из которых хороши, когда уместны — и наоборот. О забвении в масштабах нации и личной жизни отдельного человека. О любви телесной и духовной. О писательстве и графомании... И вот на это стоило бы обратить внимание всем, кто хочет писать. Для меня это были особенно неприятные отрывки — наверное, потому что в них много правды.

Кстати, об этом. Перед Кундерой я прочитала "Балаган, или Конец одиночеству" Воннегута, и сдается мне, что именно там я подцепила начало той же, в сущности, мысли: большинство людей (а их действительно много) пишут из эгоистического стремления выразить себя и донести свое "я" до как можно большего числа других индивидуумов. Однако это вовсе не означает попытку дать что-то другим. Воннегут формулирует это прямо: тот, кто пишет книгу, уходит от мира и замыкается в своем одиночестве. И если бы все стали писателями, это был бы мир, в котором каждый живет сам по себе и для себя.

Есть в этом что-то ужасное.